Тема назначения поэта и поэзии в литературе в полном объеме раскрыта в лирике следующих поэтов:
- В лирике А. Пушкина. Пушкин считал своим долгом воспеть свободу миру, на тронах поразить порок (ода «Вольность», 1817). Он говорил, что не каждому дано быть поэтом, что это очень тяжёлый жизненный путь («К другу стихотворцу», 1814), что поэт обязан глаголом жечь сердца людей, служить своему народу и поднимать людей на борьбу за правду и свободу («Пророк», 1828). Он призывал поэта быть свободным от мнения толпы: Ты сам свой высший суд («Поэту», 1830) и сравнил себя с эхом, откликающимся на все звуки жизни («Эхо», 1831).
- В лирике М. Лермонтова. Вслед за Пушкиным Лермонтов признаёт особую миссию поэта, вдохновляющего народ на борьбу за свободу («Пророк», 1841), и сравнивает поэта с кинжалом: он должен быть также твёрд и несгибаем в служении своим идеалам («Поэт», 1839).
- В лирике Н. Некрасова. Некрасовская муза спустилась с поэтического Олимпа на городские улицы и сельские пашни — он сравнил свою музу с молодой крестьянкой («Вчерашний день, часу в шестом», 1848). Всё его творчество пронизано мыслью: Поэтом можешь ты не быть, Но гражданином быть обязан («Поэт и Гражданин», 1856).
- В лирике В. Маяковского. Маяковский утверждал, что сегодня рифма поэта — ласка и лозунг, и штык, и кнут. Слово поэта исцеляет и жжёт, поэтому его долг — реветь медногорлой сиреной («Разговор с фининспектором о поэзии», 1926). В поэме «Во весь голос» (1930) он говорит, что поэзия — оружие, а поэт не избранник и жрец, а исполнитель самой трудной работы (ассенизатор и водовоз, революцией мобилизованный и призванный), его слово должно не только донести мысль до читателя, но и взволновать, побудить к немедленному действию — построению нового мира.
- В лирике А. Ахматовой. Для Ахматовой процесс сочинения стихов — это болезнь, истома: Когда б вы знали, из какого сора/ Растут стихи, не ведая стыда («Мне ни к чему одические рати …», 1940). Главной своей задачей она считает запись стихов под диктовку музы, а эта способность дарована поэтам свыше. Творчество — тернистый путь, на котором поэт встречает непонимание, глухоту и слепоту со стороны людей. Предназначение поэта — иди один и исцеляй слепых («Нам свежесть слов и чувства простоту», 1915).
Пример стихотворения, посвященного теме поэта и поэзии — «Я памятник себе воздвиг нерукотворный» А.С.Пушкина. Попробуем его кратко проанализировать.
Тема. Стихотворение считается поэтическим завещанием Пушкина. Это гимн поэзии, в котором утверждается высокое назначение поэта и поэзии. Введена тема свободы: памятник вознёсся выше Александрийского столпа (символа царской власти).
Композиция. Состоит из пяти строф. В 1-й строфе утверждается значимость нерукотворного памятника. Во 2-й — бессмертие искусства. 3-я строфа посвящена теме широкой посмертной славы самого Пушкина. В 4-й строфе поэт определяет сущность творчества. В 5-й — он готов принять судьбу, какой бы она ни была.
Средства художественной выразительности.
Торжественное звучание передано введением анафоры (И назовёт меня всяк сущий в ней язык. И гордый внук славян, и Финн…), выбором возвышенных эпитетов (нерукотворный, непокорная, заветная, подлунный). Много
славянизмов: воздвиг, глава, пиит, доколь. Автор использует только прошлое и будущее время — он не может оценить себя в настоящем, надеется на будущее и говорит, что сделал в прошлом.
Стихотворный размер и рифма . Шестистопный ямб с перекрёстной рифмой.
Тема поэта и поэзии в лирике А. С. Пушкина
Лирика Александра Сергеевича Пушкина очень разнообразна, но ведущее место в ней занимает тема поэта и поэзии, ведь поэтическое творчество было его основным занятием, и он высоко оценивал роль и характер поэта. Его перу принадлежат более десятка стихотворений, раскрывающих с разных сторон тему поэта и поэзии. Важнейшие из них: “Пророк” (1826), “Разговор книгопродавца с поэтом” (1824), “Поэт” (1827), “Поэт и толпа” (1828), “Поэту” (1830), “Эхо” (1831), “Из Пендимонти” (1836), “Я памятник себе воздвиг нерукотворный…” (1836). Каковы же в понимании Пушкина назначение поэта и задачи поэзии в этом мире?
В стихотворении “Пророк” поэт сравнивается с пророком. В произведении говорится о свойствах, какими должен обладать поэт, в отличие от обыкновенного человека, чтобы достойно выполнять свое предназначение. В основу “Пророка” положен рассказ библейского пророка Исайи, видевшего Господа. Этим стихотворение отличается от других, в которых, говоря о поэзии и поэте, Пушкин использовал образы античной мифологии (Музы, Аполлон, Парнас). Лирический герой произведения проходит путь от грешника, который “влачился” без цели в “пустыне мрачной”, до возродившегося, очистившегося, проникшего в тайны бытия пророка. Это пробуждение пушкинского пророка подготовлено его состоянием: он был “духовной жаждою томим”. Посланник Бога серафим преобразует всю природу человека, чтобы сделать из него поэта, У грешника открываются глаза:
Отверзлись вещие зеницы,
Как у испуганной орлицы…
Человек получил чуткий слух, вместо “грешного”, “празднословного”, “лукавого” языка- “жало мудрыя змеи”, вместо “сердца трепетного” -“угль, пылающий огнем”. Но и этого полного преображения, изменения чувств и способностей человека оказывается недостаточно, чтобы стать настоящим поэтом: “Как труп в пустыне я лежал”. Нужна еще высокая цель, высокая идея, во имя которой поэт творит и которая оживляет, дает смысл, содержание всему тому, что он так глубоко и точно видит и слышит. И в завершении Господь вкладывает в пророка свою божественную волю:
Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей.
Именно в этом видит Пушкин назначение поэта: если Бог одарил его поэтическим талантом, то всю силу и красоту своего слова он должен использовать так, чтобы действительно “жечь сердца людей”, показывая им подлинную, неприкрашенную правду жизни.
Трагической судьбе поэта, его одиночеству, трудным взаимоотношениям с “толпой”, то есть светской чернью, посвящены стихотворения “Поэт”, “Поэт и толпа”, “Поэту”, “Эхо”.
В стихотворении “Поэт” Пушкин подчеркивает божественное происхождение поэтического дара. В первой части произведения мы видим, что поэт — обычный человек, как все; он погружен “в заботы суетного света”:
Молчит его святая лира;
Душа вкушает хладный сон,
И меж детей ничтожных мира,
Быть может, всех ничтожней он.
Но во второй части происходит преображение. Причем превращения в душе поэта происходят благодаря “божественному глаголу”. И в этом смысле стихотворение “Поэт” сродни “Пророку”. Путь грешника по пустыне был столь же бесцелен, как и “заботы суетного света”, в которые погружен поэт. Но вот благодаря высшей силе происходит преображение, и душа поэта пробуждается, как и душа пророка. Теперь лирическому герою чужды “забавы мира” и людская молва. Теперь он тоскует в той среде, в которой вращался ранее. Пророк отправляется к людям, чтобы “жечь” их сердца словом Божиим. А поэту нет места среди людей, среди толпы, которая не понимает его, и он бежит, “дикий и суровый”,
На берега пустынных волн,
В широкошумные дубровы …
Он полон “звуков и смятенья”, его вдохновение ищет выхода, и его “святая лира” больше не может молчать. Так рождаются стихи, способные потрясти человеческие души, способные “жечь” сердца людей.
Но не всегда люди внемлют призывам поэта, не всегда он находит понимание среди них. Чаще всего поэт одинок в обществе, в “толпе”, под которой Александр Сергеевич подразумевает светскую чернь. Об этом стихотворение “Поэт и толпа».
Пушкин возмущен духовной бедностью толпы, ее сонным существованием, без порывов ввысь, без устремления к прекрасному. Что стоит мнение такой толпы, не умеющей услышать и понять великого поэта? Он не нуждается в ее признании и любви. Певец не желает “сердца собратьев исправлять”, ведь такие сердца “лиры глас” не оживят. А поэт рожден “не для житейского волненья”, а для “вдохновенья, для звуков сладких и молитв”.
Этой же теме посвящено стихотворение (сонет) “Поэту”. Автор призывает безымянного поэта не обращать внимания на “суд глупца” и “смех толпы холодной”:
Ты царь: живи один. Дорогою свободной
Иди, куда влечет тебя свободный ум.
Автор утверждает, что лучший судья своему творчеству — сам поэт. Мнение непросвещенной толпы, глубоко равнодушной к истинной поэзии, неважно. Но если “взыскательный художник” доволен своим трудом, значит, его творчество действительно чего-то стоит. И тогда
…пускай толпа его бранит
И плюет на алтарь, где твой огонь горит,
И в детской резвости колеблет твой треножник.
Об одиночестве поэта и непонимании читателей говорится и в стихотворении “Эхо”. Настроение автора в начале и в конце этого произведения неодинаково. В начале Пушкин рассказывает о том, как рождаются стихи. Любой звук побуждает поэта к творчеству, вселяет вдохновение: и рев зверя, и гром, и пение девушки, и крик пастухов. У поэта “на всякий звук” есть “свой отклик в воздухе пустом”. Именно поэтому певец и сравнивается с эхом. Но, как и эхо, ответа на свои “отклики” поэт не получает. Таким образом, концовка стихотворения печальна, ведь судьба поэта подчас трагична: не все его призывы пробуждают сердца людей, не всем близки его стихи.
В стихотворениях “Поэт”, “Поэту”, “Поэт и толпа” Пушкин провозглашает идею свободы и независимости творчества от толпы, светской черни . Александр Сергеевич желает сохранить независимость своего таланта от посягательств на него со стороны света. Этим настроением проникнуто стихотворение “Из Пиндемонти”. Поэт рассуждает о том, какая свобода нужна человеку. По мнению автора, “громкие права” “оспоривать налоги или мешать царям друг с другом воевать” ничего не значат. От них “кружится голова”, но реальной свободы подобная “сладкая участь” не сулит. Что же за “лучшие права” и “лучшая свобода”, которые “потребны” Пушкину?
…Никому
Отчета не давать, себе лишь самому
Служить и угождать; для власти, для ливреи
Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи;
По прихоти своей скитаться здесь и там…
Именно это автор считает высшим счастьем, истинными правами. Это та цель, к которой, по мысли Александра Сергеевича, следует стремиться. Окончательное утверждение гражданского долга поэта, подведение итогов своей творческой деятельности Пушкин осуществляет в стихотворении (оде) “Я памятник себе воздвиг нерукотворный…”, где говорит, что все его назначение, весь смысл его творчества заключается в том,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я Свободу
И милость к падшим призывал.
Стихотворение является своеобразным завещанием поэта. Обращаясь к Музе, автор призывает ее быть послушной “веленью Божию”, воспринимать равнодушно “хвалу и клевету” и, главное, “не оспоривать глупца”. Этот призыв обращен к поэту, которому предстоит творить в будущем.
В стихотворении “Я памятник себе воздвиг нерукотворный…” — сознание выполненного долга перед народом. А долг этот, по мнению Пушкина, заключается в служении России, в защите передовых идей своего времени, в пробуждении людских сердец, в изображении подлинной, неприкрашенной правды жизни. Пушкин вносит в поэзию принцип гражданственности, что впоследствии будет продолжено другими великими русскими поэтами.
Поэт, по мнению Пушкина, должен ни от кого не зависеть, ни перед кем «не клонить гордой головы», а достойно выполнять свое предназна¬чение — «глаголом жечь сердца людей». Еще в пятнадцать лет в стихотворении «К другу стихотворцу» Пушкин заявил:
И знай, мой жребий пал, я лиру избираю.
Пусть судит обо мне как хочет целый свет,
Сердись, кричи, бранись, — а я таки поэт.
Позже Пушкин скажет: «Цель поэзии — поэзия», — и останется верен этому до конца.
М.Ю. Лермонтов. Тема поэта и поэзии
В 1837 году после безвременной гибели Пушкина прозвучал “голос страсти благородной” Лермонтова. Он создал стихотворение “Смерть поэта”. Его волновали противоположные чувства: любовь и ненависть, скорбь и гнев, восхищение и презрение. Для него Пушкин — идеал поэта и человека, увенчанный при жизни “торжественным венком” славы. Он “дивный гений” с “чудной силой” таланта и “чудными песнями”. Особенно восхищает Лермонтова его “свободный, смелый” поэтический дар. Лермонтов восторженно относится к поэту и глубоко скорбит о его гибели, в ней он обвиняет “жадную толпу, стоящую у трона”. Он бичует “завистливый и душный свет”, «палачей свободы» и считает, что смерть Пушкина должна быть отомщена:
И вы не смоете всей вашей черной кровью
Поэта праведную кровь!
Это обличительное гневное стихотворение быстро разошлось по всей стране и прославило имя автора, утвердив его как поэта.
История русской поэзии, пожалуй, еще не знала стихов подобной силы, с таким обнаженным политическим смыслом и, главное, со столь открыто названным адресом. Эпитетами “праведная кровь”, “вольное сердце”, “гордая голова”, “свободный, смелый дар”, “завистливый, душный свет”, “черная кровь”, “жадная толпа”, “ничтожные клеветники” Лермонтов выражает свое отношение к свету и Пушкину, активно направляя и чувства писателя, раскрывает трагедию одиночества поэта, живущего в таком обществе. Написав это стихотворение, Лермонтов заявил о себе не только как о поэтическом наследнике Пушкина, но и как о преемнике его вольнолюбия. Судьба Пушкина стала его судьбой.
В 1841 году Лермонтов написал стихотворение “Пророк ”. Как и Пушкин, автор называет поэта пророком, роль которого заключается в том, чтобы “глаголом жечь сердца людей”. Пушкин в стихотворении “Пророк” показал поэта до того, как он приступил к высокому служению. Лермонтов в своем одноименном стихотворении изображает судьбу поэта, осмеянного людьми за свою проповедь. У Лермонтова это трагическое осмысление темы. В стихотворении пророк сам говорит о своей судьбе. Пророк-поэт, наделенный даром всеведения, научился читать “в очах людей” “страницы злобы и порока”.
Провозглашать я стал любви
И правды чистые ученья, —
В меня все ближние мои
Бросали бешено каменья.
Его проповедь и правда вызвала в людях озлобление, и пророк оставляет города, бежит в пустыню, где общение с природой приносит ему нравственное удовлетворение.
И звезды слушают меня,
Лучами радостно играя.
Молодой Лермонтов-романтик. Он смотрит на поэта как на одинокого избранника. Поэт живет своими мечтами, своими страданиями, которые не доступны “толпе”. В зрелый период творчества Лермонтов видит в поэте не одинокого провидца, глашатая “истин вековых”, а народного трибуна. Образ такого поэта, пророка и гражданина нарисован в стихотворении “Поэт”. Стихотворение построено на развернутом сравнении поэта и кинжала. В первых шести строфах автор рассказал историю кинжала, а в последующих пяти — высказал свой взгляд на поэзию и ее отношение к жизни. Главный смысл истории кинжала — показ бесславности судьбы оружия, ставшего золотой игрушкой. Поэт вспоминает о боевой службе кинжала. Он служит много лет наезднику, “не по одной груди провел он страшный след и не одну порвал кольчугу”. Но погиб его господин, и кинжал “свое утратил назначенье”. Его продали купцу-армянину, и кинжал, отделанный золотом, превратился в блестящее безвредное украшение. То, что случилось с кинжалом, напоминает Лермонтову судьбу поэта. В прошлом судьба поэта была высокой и почетной. Поэт служил людям:
Бывало, мерный звук твоих могучих слов
Воспламенял бойца для битвы
Он нужен был толпе, как чаша для пиров,
Как фимиам в часы молитвы.
Размышляя о роли и назначении поэзии, Лермонтов создает величественный образ поэта. Истинный поэт всегда связан с людьми, его поэзия всегда необходима. Используя глаголы-сказуемые (воспламенял, носился, звучал и др.), Лермонтов подчеркнул высокую роль поэзии. Однако истинные поэты не признаны в “ветхом мире”, их “простой и гордый язык” не нужен там, где тешатся “блестками и обманами”. В последней строфе образ поэзии и образ кинжала сливаются:
Проснешься ль ты опять, осмеянный пророк?
Из золотых ножон не вырвешь свой клинок,
Покрытый ржавчиной презрения?..
Концовка в виде вопроса, но в этом вопросе заключен и призыв, выражающий основную мысль автора. Настоящее искусство чуждается “богатой резьбы”, развлекательная приукрашенная поэзия никого не утешит. В стихотворении выражена тревога поэта за судьбу родной литературы и аллегорически, и прямо. Воспевая поэта, чей стих “как божий дух носился над толпой”, вероятно, Лермонтов думал о Пушкине, Рылееве, Одоевском, чьи произведения являлись отзвуком “мыслей благородных ”, а для сегодняшнего читателя таким поэтом является и сам Лермонтов.
Продолжив лучшие традиции Пушкина и декабристов в понимании места поэзии в жизни общества, Лермонтов внес и новое, свое понимание поэзии, утверждая представление о ней как об остром боевом оружии.
В. Маяковский о поэте и поэзии
В русской поэтической традиции, начиная с XIX века, существовало два варианта ответа на вопрос, чему служат искусство, поэзия. Первый вариант ответа принадлежит Пушкину: искусство служит вечным ценностям бытия, “служенье муз не терпит суеты”, оно независимо от веяний времени, насущных сиюминутных потребностей, категория пользы ему незнакома. Второй вариант ответа дает Некрасов: “Я лиру посвятил народу своему”. В противопоставлении “поэт/гражданин” он выбирает гражданина, говоря, что поэзия должна служить “великим целям века”, века, а не вечности.
С именем Маяковского прочно связано представление о поэте-новаторе. Таких смелых радикальных изменений в поэзии не совершил ни один поэт XX века.
В стихотворении «А вы могли бы?» (1913) Маяковский создал яркий образ своей поэзии: он будет играть ноктюрн на флейте водосточных труб. В этом стихотворении была сформулирована творческая задача поэта — преображение жизни средствами поэзии.
В стихотворении “Нате!” мы читаем, что поэт — это тот, кто противостоит толпе. Он — богач среди убогих духом:
Вот вы, мужчина, у вас в усах капуста
Где-то недокушанных, недоеденных щей;
Вот вы, женщина, на вас белила густо,
Вы смотрите устрицей из раковины вещей.
Он “грубый гунн” с “бабочкой сердца”. Парадоксальное сочетание, но другим поэт в волчьем мире быть не может, потому что толпа, “стоглавая вошь”, беспощадна ко всем, кто не такой, как она. Удел всех обладающих чувствующим сердцем в этом грубом мире — боль. И поэтому у поэта не слова, а “судороги, слипшиеся комом”. Он не похож на обывателей, но за это несходство платит собственной душой. Бросая вызов окружающему миру, поэт болезненно ощущает свое одиночество.
Для него поэзия — это род оружия .
Поэтическое слово должно не только донести до читателя мысль, взволновать его, но и побудить к немедленному действию, смысл и суть которого — построение нового мира . Поэзия оказывается оружием в великой войне прошлого и будущего.
Эта же образная система и в более позднем стихотворении Маяковского — “Разговор с фининспектором о поэзии” . Работа поэта-мастера оправдывается глубоким воздействием меткого слова на умы и сердца людей. Как и Пушкин, видевший задачу поэта в том, чтобы "глаголом жечь сердца людей", так и Маяковский пишет об "испепеляющем слов этих жжении".
А что, если я
народа водитель
и одновременно —
народный слуга?
Сам Маяковский работает в “Окнах РОСТа”, пишет агитки, рисует плакаты в поддержку молодой Советской республики, искренне веря в новые идеалы. Поэт считает, что творчество, создание стихов такой же тяжкий труд, как и рабочего.
Поэзия — Та же добыча радия.
В грамм добыча,
В год труды. Изводишь
Единого слова ради
Тысячи тонн
Словесной руды.
Стих — это бомба, кнут, знамя, пороховая бочка, которая должна взорвать старый мир. Поэт — это рабочий, труженик, а не избранник и не жрец, он должен делать самую трудную работу ради настоящего и будущего.
Не об этом ли говорит Маяковский в оставшемся незавершенным вступлении к поэме “Во весь голос” (1930 год) ?
Стихи — это “старое, но грозное оружие”. Поэт — “ассенизатор и водовоз, революцией мобилизованный и призванный”. Его стих придет в будущее, как “в наши дни пришел водопровод, сработанный еще рабами Рима”.
По Маяковскому, поэзия необходима людям, как солнце . И здесь не случайно сравнение настоящей поэзии со светилом, которое издавна считалось символом жизни на земле, без которого не было бы ни тепла, ни света. Стихи согревают душу каждого человека, наполняя ее вечным огнем жизни, заставляя осознать себя неотъемлемой частью огромного мира.
А солнце тоже:
"Ты да я, нас, товарищ, двое!
Я буду солнце лить свое, а ты — свое,
стихами".
В стихотворении "Необычайное приключение…" возникает тема двух солнц: солнца света и солнца поэзии. Эта тема развивается в произведении и дальше, находя очень точное и меткое воплощение в поэтическом образе "двухстволки солнц", из одного ствола которой вырываются снопы света, а из другого — свет поэзии. Перед силой этого оружия падает ниц "стена теней, ночей тюрьма". Поэт и Солнце действуют сообща, сменяя друг друга. Поэт заявляет, что когда "устанет" и захочет "прилечь" Солнце, то он "во всю светает мочь — и снова день трезвонится".
Маяковский нисколько не преувеличивал, говоря о большой роли стихов в жизни народа. Мы знаем, что действенное слово звало на битву и на труд, вело за собой миллионы людей. В заключение поэт гордо утверждает, что, подобно солнцу, он будет:
Светить всегда, светить везде, до дней последних
донца, светить — и никаких гвоздей!
Вот лозунг мой — и солнца!
Мотив поэтического бессмертия
Тема бессмертия поэта и поэзии звучит и в ранее написанном стихотворении “Юбилейное”, посвященном 125-й годовщине со дня рождения А. С. Пушкина.
Маяковский признает вечность Пушкина; рассуждая о значении своей поэзии, он заявляет, что
После смерти
стоять почти что рядом…
И после этого дает характеристику своим современникам, сожалея, что
Чересчур
страна моя
поэтами нища!
Но наиболее ярким выражением отношения Маяковского к роли поэта и поэзии явилось вступление в поэму “Во весь голос” — одно из самых последних произведений поэта.
Вступление представляет собой обращение к потомкам, а также является своеобразным подведением итогов творчества поэта, его жизни, попыткой взглянуть на себя со стороны.
Поэт говорит о том, что столь грубо изменила задачу литературы революция; но здесь поэзия — баба капризная, от которой Маяковский отделяет себя, отделяет от “лирических водоизлияний” молодых поэтов; он выступает в роли агитатора, горлана-главаря, утверждая свое достоинство в будущем и надеясь на понимание потомков.
Возможно, и революцию Маяковский принял от жажды чего-то нового, неведомого доселе, от желания идти в ногу со временем, участвовать в созидании новой жизни, новых идеалов, а вовсе не оттого, что он глубоко верил в идеи коммунизма. Революция "пожирает" своих детей. Поэт, наступая на горло собственной песне", превратился в производителя штампов, певца Моссельпрома:
Но я себя
смирял, становясь
собственной песне.
Давайте вспомним, что говорили о роли поэта классики. Пушкин призывал “глаголом жечь сердца людей” и “милость к падшим призывал”. Лермонтов уподоблял поэзию боевому оружию, утверждая действенность поэтического слова в преобразовании общества. Некрасов считал, что поэт должен быть прежде всего гражданином. Именно таким гражданином своей социалистической республики и был Маяковский.
Про Маяковского можно сказать, что он действительно бескорыстно служил людям, даже презирал личную славу:
Мне наплевать
на бронзы многопудъе,
мне наплевать
на мраморную слизь…
пускай нам
общим памятником будет
построенный
В статье представлена небольшая подборка стихотворений, посвященных теме поэзии и судьбы поэта, и их краткий анализ. Данная подборка поможет выпускникам, сдающим ЕГЭ по литературе, при написании развернутого ответа в задании 16, где необходимо сопоставить приведенный отрывок из лирического текста с другими стихотворениями со схожей тематикой и процитировать их.
Его преследуют хулы:
Он ловит звуки одобренья
Не в сладком ропоте хвалы,
А в диких криках озлобленья…
Стихотворение Некрасова построено на антитезе. Первая часть посвящена поэтам, которые не затрагивают актуальные, злободневные темы, не использует в своем творчестве сатиру и, таким образом, находят большое количество почитателей своего творчества: «И современники ему при жизни памятник готовят…». Вторая же часть стихотворения отражает творческую жизнь поэта-бунтаря, того, кто пишет остро, искренне, не старается понравиться. Он остается честным с читателями и, прежде всего, с самим собой, а в своих произведениях показывает правду жизни без прикрас. Несмотря на то, что такой поэт не находит признания при жизни («И каждый звук его речей плодит ему врагов суровых»), Некрасов отмечает, что после его смерти великие произведения будут поняты и оценены даже теми, кто ранее их критиковал. Таким образом, автор стихотворения отражает следующую точку зрения: гениальным поэтом является тот человек, который не боится в стихотворениях выразить свою гражданскую позицию, не боится быть не понятым и не стремится к славе, и который видит смысл своей жизни в возможности говорить через свое творчество.
Маяковский «Необычайное приключение…»
Я буду солнце лить свое,
а ты – свое,
стихами.
Автор изображает диалог между поэтом и солнцем, тем самым как бы уподобляя человека, создающего стихотворения, светилу, проливающему свет на землю. Стихотворец так же, как и звезда, рассеивает тьму, но только делает это в душе каждого отдельного читателя. Важным является посыл Маяковского: необходимо много и упорно трудиться, и тогда приозведения могут стать для людей тем самым солнечным светом, согревающим и освещающим жизненный путь:
Светить всегда, светить везде,
до дней последних донца,
светить — и никаких гвоздей!
Вот лозунг мой и солнца!
Твардовский «Вся суть в одном единственном завете…»
Я об одном при жизни хлопочу:
О том, что знаю лучше всех на свете,
Сказать хочу. И так, как я хочу.
В большинстве своих стихотворений Твардовский призывает людей всегда быть честными, говорить только то, что думается. Он изображал современную ему жизнь и русского человека с открытой душой. Лирическое произведение «Вся суть в одном единственном завете…» не стало исключением, но здесь Твардовский обращает внимание на особое предназначение поэта. Единственной целью творчества для него является выражение мыслей и чувств через свои строки. Творец должен говорить открыто и напрямую, без лжи и фальши – это единственно возможное условие существования искусства. Произведение построено как монолог-декларация, то есть как провозглашение своей правды, которая для лирического героя является неоспоримой истиной.
Пушкин «Поэт»
Но лишь божественный глагол
До слуха чуткого коснется,
Душа поэта встрепенется,
Как пробудившийся орел.
В представлении Пушкина, поэт – это создание возвышенное, небесное – именно таким его описывает Александр Сергеевич в своих произведениях. Поэтому в начале стихотворения отражена жизнь творца в обыденном мире, в котором нет места возвышенным идеям и мечтам. Он задыхается и чувствует себя никчемным, являясь частью этой рутинной и прозаичной жизни: «И меж детей ничтожных мира, быть может, всех ничтожней он». Вторая же половина стихотворения посвящена самому моменту творчества, когда к поэту приходит муза и он становится не причастен к миру обычных людей. Автор подчеркивает, что творческий человек не может жить без вдохновения, только в присутствии него он становится по-настоящему свободным и счастливым, ему чужда привычная земная жизнь. И именно в момент создания своих произведений он может находиться наедине со своим искусством.
Бальмонт «Выше, выше»
Выше, выше, все за мной,
Насладитесь вышиной,
Попадитесь в сеть мою,
Я пою, пою, пою.В стихотворении «Выше, выше» Бальмонт описал творческий процесс. Он изображает поэта как творца, создателя, который касается души каждого, кто читает его стихотворение: «Я коснулся душ чужих, точно струн, но струн моих». Ещё один образ, на который нас наталкивает метафоричность Бальмонта – это лирик как музыкант, который с помощью слов создаёт произведение, которое играет на струнах души человека. Стихотворение можно рассматривать также и как процесс чтения этого произведения: «Трепетаньем звонких крыл отуманил, опьянил». Ведь действительно, с каждой прочитанной строкой все больше погружаешься в художественный мир Бальмонта и сам неосознанно становишься его частью.
Интересно? Сохрани у себя на стенке!
План урока
- Тема поэта и поэзии традиционная, сквозная в европейской культуре.
- Тема гражданской миссии поэта в стихотворении “Лицинию”.
- Идея избранного круга поэтов как “священной истины друзей”, противопоставляемых толпе (“Жуковскому”)
- Стихотворение “Разговор книгопродавца с поэтом”.
- Два образа поэта в поздней лирике Пушкина:
а) поэт как пророк (“Пророк”); преобладающая идея образа поэта – пророка – этическая идея долга перед людьми
б) поэт как жрец (“Поэт и толпа”, “Поэту”); преобладающая идея образа поэта – жреца – эстетическая. - Судьба поэта в творчестве Пушкина.
а) символически выраженная мысль об особой судьбе поэта в стихотворении “Арион”.
б) творчество возвышает обычного в жизни человека над другими (“Поэт”).
в) посмертная слава, отождествляемая с вечной жизнью (“Я памятник себе воздвиг …”).
Образовательные.
- Показать, что тема поэта и поэзии традиционная, сквозная в европейской культуре.
- Показать эволюцию этой темы в лирике А.С.Пушкина.
- Показать неоднозначность трактовок (интерпретаций) стихотворений А.С.Пушкина.
- Определить философский аспект в лирике Пушкина.
- Уточнить и углубить чувства поэта, приблизиться к авторской позиции.
Развивающие.
- Развивать навыки анализа лирического стихотворения, умение делать обобщающие выводы.
Воспитательные.
- Развивать навык владения культурными нормами и традициями русской речи.
- Воспитывать читательскую культуру школьников.
Оборудование.
Стенд с портретами, иллюстрациями, книгами по теме урока.
Ход урока
Вступительное слово учителя:
Эта тема традиционная, сквозная в европейской культуре. Монолог поэта о себе самом встречается еще в античной поэзии.
Основные аспекты:
Процесс творчества, его цель и смысл
- взаимоотношения поэта с читателем (мотив
“толпы”)
- взаимоотношения поэта с властью (ситуация
“поэт и царь”)
- взаимоотношения поэта с самим собой (вина,
совесть, оправдание)
Все эти направления темы широко представлены у
Пушкина. В лицейский период творчества мы
встречаемся с образом поэта – праздного ленивца
(восходит к Батюшкову). Но уже в стихотворении
“Лицинию” звучит тема гражданской миссии поэта,
говорится о его задачах перед потомством:
В сатире праведный порок изображу
И нравы сих веков потомству обнажу.
Тема поэта и поэзии в лирике Пушкина тесно связана с темой свободы - в аспекте свободы творчества - и на разных этапах раскрывается по-разному. Эта же тема будет определяющей и в стихотворениях “Вольность” (1817) и “Деревня” (1819).
В “Вольности” поэт словно отрекается от прежде волновавшей его темы любви и отдает свой талант воспеванию свободы:
Беги, сокройся от очей,
Цитеры слабая царица!
Где ты, где ты, гроза царей,
Свободы гордая певица?
Приди, сорви с меня венок,
Разбей изнеженную лиру…
Далее в тексте “Вольности” образ поэта
конкретизируется: мы видим задумчивого певца,
который размышляет над судьбой тирана, глядя на
“забвенью брошенный дворец” Павла I, смело дает
“урок” царям в последней строфе стихотворения.
В элегии “Деревня” поэт, свободный от суеты и
заблуждений в милом деревенском уединении,
окруженный трудами великих писателей и
мыслителей, желает придать своей поэзии
гражданский пафос:
Почто в моей груди горит бесплодный жар
И не дан мне судьбой витийства грозный дар?
Помимо мотива гражданского служения, в этот период особое значение приобретает мотив внутренней (“тайной”) свободы и независимости поэта (“Н.Я.Плюсовой”):
Свободу лишь учася славить,
Стихами жертвуя лишь ей,
Я не рожден царей забавить
Стыдливой музою моей.
………………………………………
И неподкупный голос мой
Был эхо русского народа.
Идея избранного круга поэтов как посвященных, “священной истины друзей”, противопоставляемых толпе (“Жуковскому”):
Ты прав, творишь ты для немногих,
Не для завистливых судей,
Не для сбирателей убогих
Чужих суждений и вестей,
Но для друзей таланта строгих,
Священной истины друзей.
Эти мотивы сохраняют значимость для Пушкина на
протяжении всего творчества.
В дальнейшем в пушкинском прочтении темы поэта и
поэзии появляются новые мотивы.
В стихотворении “Разговор книгопродавца с поэтом”, который написан в форме диалога,
Чем объясняется этот выбор?
Диалогическая форма стихотворения передает конфликтность точек зрения книгопродавца и поэта на вопросы искусства.
мы встречаемся с образом поэта – романтика,
который предъявляет высокие требования к
искусству, говорит о бескорыстности своего
творчества.
- Внимательно перечитайте первые 5 ответов
поэта. Какие три аспекта творчества отвергает
поэт, почему? Какой ответ является
содержательной кульминацией стихотворения?
Какие автобиографические мотивы звучат в этих
ответах?
Три аспекта творчества отвергает поэт:
1) ради денег;
2) ради славы;
3) ради женщины.
Разочаровавшись в своем творчестве (ни толпа, ни
возлюбленная не в состоянии его постичь), поэт
выбирает свободу.
Что ж изберете вы?
Свободу (!!! – кульминация).
Но чтобы быть свободным, надо продавать свой труд:
Не продается вдохновенье,
Но можно рукопись продать.
Так оказались связаны свобода и зависимость от публики
Какие требования предъявляет время?
Наш век – торгаш; в сей век железный
Без денег и свободы нет.
Что слава? – Яркая заплата
На ветхом рубище певца.
Но если поэт согласиться с требованиями жестокого времени?
Поэт перестанет быть собой!!!
Что становится воплощением этого?
Вторжение прозы в финальную реплику стихотворения: “Вы совершенно правы. Вот вам моя рукопись. Условимся”.
Слово учителя.
Только человеческими силами невозможно защитить поэзию от наступления жестокой людской пошлости, и потому поиск высшей защиты для творческой свободы искусства и приводит к появлению философских мотивов в стихотворениях Пушкина о поэте и поэзии.
Так в “Пророке” (написан в 1826 г. по дороге из Михайловского в Москву, куда опальный поэт ехал для встречи с царем) звучат библейские мотивы. Стихотворение имеет прямое отношение к теме поэта и поэзии, ведь слово “глагол” - главное орудие и пророка, и поэта.
Беседа.
Какой философский смысл вкладывается поэтом в мотивы “дух жажды”, “пустыни”, “перепутья” в начале стихотворения?
Стихотворение Пушкина “Пророк” интересно сравнить с его библейским источником. В “Книге пророка Исайи” говорится о том, как человек желал сделаться пророком (пророк – в Библии вестник воли Божией, предсказатель; пророки воспитывали в народе веру и благочестие, руководили гражданскими правителями, совершали чудеса, писали священные книги). У Пушкина герой вовсе не считает себя выше людей и не хочет себя им противопоставлять. Этот человек вовсе не считал себя существом высшего порядка и не готовился в пророки. Его выбрал шестикрылый серафим, и все действия этот ангел высшего чина будет производить с человеком, не спросив на это его желания.
Почему именно на этого человека пал выбор?
Он был “духовной жаждою томим”, не удовлетворялся лишь благами материального мира. “Перепутье”, где его встретил Серафим, тоже знак духовных исканий будущего пророка.
В чем особенность построения стихотворения? Почему физическому преображению героя посвящена большая часть стихотворения? Как это, по-вашему, обусловлено идейным смыслом стихотворения?
В результате действий Серафима преображаются органы чувств и тело человека: пророк должен иметь нечеловеческую зоркость взгляда, особый слух, иные, чем у обычного человека, язык и сердце. И миссия ангела – преобразовать тело будущего пророка. Операция эта к концу становится все более мучительной и кровавой: если к глазам он прикасается “перстами легкими как сон”, то для того, чтобы вынуть сердце, он мечом рассекает грудь.
Что происходит с органами чувств и телом человека в момент преображения?
Глаза будущего пророка стали “вещими” и стали похожи на глаза “испуганной орлицы”: слишком многое они увидели. И слышать он стал то, что недоступно для человеческого слуха: из высот, глубин, далей приходят к нему звуки:
И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полет,
И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье.
Грешный язык (и “празднословный и лукавый”) заменен жалом мудрой змеи – беспощадная истина отныне будет вещаться этим языком. Человеческое сердце тоже, оказывается, не годится для выполнения новой миссии: слишком нежное, “трепетное”. Вместо него в грудь водвинут “угль, пылающий огнем”. Жар и свет этого сердца необходимы новому преображенному существу для смелого провозглашения своих пророчеств, высоту и силу которым придает воля Бога:
Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей.
Кого же представил Пушкин в своем герое: далекого библейского пророка или поэта, принявшего пророческий дар? (стихотворение называется не “Поэт”, а “Пророк”.)
Разные точки зрения:
1) “Кого же он (Пушкин) дал нам в своем “Пророке”? Это идеальный образ истинного поэта в его сущности и высшем призвании”.
В.Соловьев. Значение поэзии в стихотворениях Пушкина.1899.
2) “ Библия и Коран дали в пору зрелого становления возможность Пушкину утвердиться в его новом самоощущении художника небывалой до того степени ответственности и высокого миссионерства. И – соответственно - свободы и независимости от чего бы то ни было, кроме своего призвания… Пушкин поднимает себя до пророка…”
Н.Скатов. Пушкин. 1990.
3) “В “Пророке” видели и видят изображение поэта, для чего, в сущности, нет никаких данных… Пророк – лишь один из пушкинских героев, гениально постигнутый, но Пушкину не адекватный… “Пророк” - отнюдь не автопортрет и не портрет вообще поэта… Поэта Пушкин изобразил в “Поэте”, а не в “Пророке”. Очень зная, что поэт порою бывает ничтожней ничтожнейших детей мира, Пушкин сознавал себя великим поэтом, но нимало не претендовал на “важный чин” пророка.
В.Ходасевич. “Жребий Пушкина”. Статья С.Булгакова.1937.
4) “Его (Пушкина) “Пророк”, сбивший всех с толку и так прославленный Достоевским, - замечательная библейская стилизация… В позу пророка Пушкин почти никогда не становился”.
А.Кушнер. Средь детей ничтожных мира: Заметки на полях.1994.
“Это стихотворение как подлинно совершенное поэтическое произведение допускает несколько толкований. Мы не обязаны делать выбор между пророком – проповедником слова Божия, и боговдохновенным поэтом; оба эти значения мерцают одно сквозь другое с “одинаковой художественной достоверностью”.
В.С.Баевский. История русской поэзии:1730 – 1980 гг. 1994.
Пророка и поэта роднит способность видеть мир таким, каким его никогда не увидит простой человек: они оба видят его скрытые, тайные стороны. Пророк “поправляет” мир – поэт отражает мир. Пророк несет людям слово Божье – поэт создает свои слова (может быть тогда, когда он становится боговдохновенным?) Они оба обращаются к людям, открывая им правду о земле и небе.
Слово учителя.
В 1827 – 1830 гг. Пушкин создал три программных стихотворения на тему поэта и поэзии. Ему было необходимо отстоять творческую свободу.
Проблеме отношений поэта с “толпой” посвящено стихотворение 1828 года “Поэт и толпа”, построенное в форме диалога.
Беседа.
Каково значение диалогической формы стихотворения?
Кстати, “бессмысленный народ” лишь в заглавии назван “толпой”, а непосредственно в тексте стихотворения он именуется “чернью”. Неправомерно подразумевать под “чернью” так называемый “черный народ”, простонародье. Историки литературы давно пришли к мысли, что “чернь” - понятие более широкое: это все те, кто пытался ущемить его творческую свободу.
Каков образ толпы, черни?
“Чернь” дает поэту наказы, которые отнюдь не новы: ведь она только и просит поэта “учить” ее, давать “смелые уроки”, потому что погрязла в пороках. Но в словах “черни” звучат лишь потребительские нотки:
Ты можешь, ближнего любя,
Давать нам смелые уроки,
А мы послушаем тебя.
- В чем упрекает ее поэт?
В этом вовсе нет желания измениться. И поэт с достоинством отвечает толпе:
Тебе бы пользы все – на вес
Кумир ты ценишь Бельведерский.
Ты пользы, пользы в нем не зришь.
Но мрамор сей ведь бог!.. так что же?
Печной горшок тебе дороже:
Ты пищу в нем себе варишь.
Вот к такому отрицанию искусства можно прийти, если исходить из требования пользы.
Можно ли привлекать искусство к искоренению преступлений?
Кому уподобляет поэтов Пушкин?
За многие века существования цивилизации, считает Пушкин, на земле лишь увеличиваются преступления, и привлекать искусство к их искоренению - тщетно, раз это не смогли сделать “бичи, темницы, топоры”. И вообще “сметать сор” - дело уборщиков, а не жрецов. Вот кому – жрецам – Пушкин уподобил поэтов. “Служенье, алтарь и жертвоприношенье” - высокая миссия и тех и других.
В чем видит Пушкин истинное призвание поэзии?
Назначение (не цель!) поэзии таково:
Не для житейского волненья,
Не для корысти, не для битв,
Мы рождены для вдохновенья,
Для звуков сладких и молитв.
Отрицание “житейского” - злобы дня, каких-либо выгод, расчетов в искусстве и утверждение красоты (“звуков сладких”), божественного смысла (“вдохновенье”, “молитвы”) своего служения – вот позиция Пушкина в 1828 г. по самому коренному вопросу искусства.
Слово учителя.
Отстоять в 1828 году свою творческую свободу Пушкин смог, отвергнув “учительную” роль литературы. Но пройдет несколько лет, Пушкин, осознавая себя в иной, в гораздо более широкой общественной среде, несколько иначе поставит вопрос о назначении поэта и поэзии.
В сонете “Поэту” (1830г.) Пушкин, называя поэта “царем” (именно как царь, поэт должен жить один и ни от кого не зависеть), не только провозглашает свободу поэта (“дорогою свободной”), но и вводит существенное ограничение этой свободы:
…Дорогою свободной
Иди, куда влечет тебя свободный ум.
“Свободный ум” - гарантия верности пути поэта. Раз ум свободен, свободна и дорога. И вот так, обретя свободу, ни на что не отвлекаясь (ни на шум “восторженных похвал”, ни на “суд глупца”, ни на “смех толпы холодной”, “не требуя наград за подвиг благородный”), оценивая себя сам (“Ты сам свой высший суд”), “взыскательный художник” должен идти по жизненному пути. И если он доволен результатом, то пусть его не волнует брань толпы, которая “плюет на алтарь , где твой огонь горит, и в детской резвости колеблет твой треножник”. Вновь, как в стихотворении “Поэт и толпа”, возникает ассоциация поэт – жрец. Но раздражение по поводу “детского”, несознательного поведения толпы отсутствует, потому что она не ведает, что творит.
В чем видит поэт истинное призвание поэзии?
“Пушкин был убежден, что поэзия - самодостаточное явление, не нуждающееся в оправдании, в чьем- либо одобрении. У нее нет задач вне ее самой. Он писал Жуковскому: “Ты спрашиваешь какая цель у “Цыганов”? вот на! Цель поэзии – поэзия – как говорил Дельвиг (если не украл этого). Думы Рылеева и целят, а все невпопад.”
В.С.Баевский. История русской поэзии: 1730 – 1980гг. 1994.
Слово учителя.
В эти годы поэт остро почувствовал покушения на свою свободу. Поэт – это призвание и профессия, предмет размышлений Пушкина в 1827 – 1831 гг. Кто же такой поэт? Отличается ли он от других людей или такой же как все? Ответ Пушкина, который он даст в сонете “Поэт”, не прост.
Какова природа поэта?
Пушкин высказывает парадоксальное мнение на сей счет:
1) ничему человеческому, оказывается, не чужда его душа. Он так же, как и другие, бывает погружен в суету мира; его “душа вкушает хладный сон”; автор вполне допускает даже то, что поэт может быть “всех ничтожней” среды “детей ничтожных мира”, то есть он может быть обычным, земным человеком, потому что его “святая лира молчит”. До того момента, пока не требует поэта к священной “жертве Аполлон”.
Каким образом поэт услышал “требования Аполлона”?
Оно приходит в виде “божественного глагола”, внятного для “чуткого слуха” поэта. Начало творческого процесса, по Пушкину, неожиданно для поэта и вдохновлено божеством (т.е. творческое вдохновение – от Бога). Именно могучая сила вдохновения, действию которой подчиняется поэт, переводит его жизнь в другое русло, отрывая поэта от суеты, от “хладного сна” души.
Сразу начинается мощное преображение поэта, пробуждается его спавшая душа:
Душа поэта встрепенется,
Как пробудившийся орел.
Как меняется поэт?
2) После этого события поэт резко меняется.
Он отстраняется от людской суеты (при этом у него нет никакого презрения к людям);
Перестает поклоняться “народному кумиру”;
Он “тоскует”, окруженный забавами, увлекавшими его.
Как же в этот момент складываются отношения поэта и общества?
Он становится гордым, “ диким и суровым”, погружается в себя, не может находиться среди обычных людей, в мирской суете?
Вдохновение требует одиночества, свободы от повседневности:
Служенье муз не терпит суеты;
Прекрасное должно быть величаво.
Бежит он… “на берега пустынных волн, в широкошумные дубровы” - это, конечно, поэтическая условность, символы покоя и уединения. Там легче претворять в стихи “звуки” и “смятенье”, которыми он оказался наполнен.
И Пушкин как будто “останавливает мгновенье” - перед нами поэт, запечатленный в момент вдохновения. Поэтому здесь нет зрительного образа, его заменяют психологические детали.
Прав ли Вл.Соловьев., утверждая, что “2-я его половина возвращает нас к “Пророку”?
Как в результате действий серафима преображаются органы чувств и тело человека: пророк должен иметь нечеловеческую зоркость взгляда, особый слух, иные, чем у обычного человека, язык и сердце; так и могучая сила вдохновенья (“божественный глагол”) на наших глазах переводит жизнь поэта (которая ему уже не принадлежит) в другое русло.
Но говоря о пушкинском идеале поэта и поэзии, нельзя не вспомнить следующее его высказывание: “поэзия… не должна иметь никакой цели, кроме себя самой”, “цель художества есть идеал, а не нравоучение”. Эти два идеала (пророк и жрец) противоречат друг другу, но у Пушкина они гармонически друг друга дополняют. Следующее поколение поэтов утратило эту гармонию и разделилось на приверженцев идеи “чистого искусства” и на сторонников идеи социальной поэзии.
Слово учителя.
В конце жизни Пушкин находит мощный способ выражения своих заветных мыслей о назначении поэзии. В 1836 г. написано его знаменитое стихотворение “Я памятник себе воздвиг нерукотворный…”, которое принято называть просто “Памятником”.
Беседа.
Какие поэты были литературными предшественниками Пушкина в развитии этой темы?
У Пушкина в трактовке своей поэзии как памятника были блестящие предшественники: это древнеримский поэт Гораций, эпиграфом из которого открывается стихотворение. В русской литературе эту мысль продолжили Ломоносов, Державин.
С чем сравнивает Пушкин свой нерукотворный памятник?
Пушкин начинает со сравнения: свой “нерукотворный памятник”, воздвигнутый поэзией, он сравнивает с “Александрийским столпом”. Что здесь имеется в виду - маяк в Александрии или Александровская (в честь Александра I) колонна на Дворцовой площади в Петербурге, воздвигнутая незадолго до написания стихотворения? Кстати, Пушкин нашел повод не явиться на празднование открытия этой колонны. Божественный смысл подлинной поэзии начинает обнаруживаться с первых строк стихотворения: памятник этот – “нерукотворный”, он “вознесся” словно бы не по воле людей, а собственной силой. Но Пушкин подчеркнул также, что у его нерукотворного памятника – “глава непокорная”.
Что имеется в виду?
Независимость и свобода свойственны пушкинской поэзии.
Какая мысль является духовно – философским центром стихотворения?
Величественная мысль о преодолении смерти. Вечная жизнь человека обеспечена настоящей поэзией:
Нет, весь я не умру – душа в заветной лире
Мой прах переживет и тленья убежит…
Вдумаемся, как назвал здесь Пушкин свою поэзию – “заветная лира”. В этом имени – задушевность и любовь.
- В чем видит Пушкин залог бессмертия своей поэзии?
Если предшественники связывали идею посмертной славы поэта с величием и мощью государства (“Пока великий Рим владеет светом…”, “Доколь славянов род вселена будет чтить…” - до этой поры простирается магия имени поэта у Ломоносова и Державина). Пушкин переосмысливает этот мотив и принципиально изменяет масштаб соотношения поэзии и государственности. Его поэт возвышается над государственными границами и символами державной власти; жрецы искусства как будто имеют собственное Отечество, и потому “памятник” - поэзия существует, пока сама она не исчезнет с лица земли:
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.
В чем видит Пушкин главную причину своей долгой жизни в народе, источник его любви?
1) В добре (“чувствах добрых”), которое пробуждает его поэзия. Добро – это абсолютное качество великой поэзии. В процессе работы над стихотворением Пушкин отверг строку “Звуки новые для песен я обрел”, более близкую первоисточнику. Высокое этическое значение поэзии кажется ему исключительно важным, и именно мысль о нравственной силе стихов позволяет Пушкину определить и другой источник своей посмертной славы –
2) Это прославление свободы. Именно в нем – залог “самостояния”, независимости поэта от “жестокого века”, в котором ему пришлось жить.
3) “И милость к падшим призывал”. Христианское понятие милосердия, “милости” становится очень важным у позднего Пушкина, соединяясь с народной жалостью к оступившимся, “падшим”. Милосердие к согрешившим является одной из главных нравственных ценностей в народе. В призывании поэтом “милости” - оправдание его жизни и поэзии, верность друзьям юности, сожаления обо всех страдающих, униженных, заблудших.
Обращение е музе в последней строфе. Как вы понимаете его смысл?
В конце стихотворения есть призывы – увещевания к своей музе. Чтобы обеспечить себе бессмыслие, надо быть послушным “веленью Божию” и научиться не реагировать ни на обиды, ни на почести, ни на неправедный суд.
Заключение.
Так соединились в конце жизни Пушкина его ранние требования к подлинной поэзии
- свобода;
- независимость от мнений толпы;
- исполнение воли Бога;
с поздними представлениями об укорененности настоящей поэзии в народной почве, ее причастности нетленным народным ценностям
- добра;
- свободы;
- милосердия.
Тема нашего урока – тема поэта и поэзии в лирике Пушкина конца 1820-х гг. Речь пойдет о двух стихотворениях: о стихотворении «Пророк», написанном в 1826 году, и о стихотворении «Поэт и толпа», написанном в 1828 году.
Тема: Русская литература XIX века
Урок: Тема поэта и поэзии в лирике А.С. Пушкина. («Пророк», «Поэт и толпа»)
Судя по хронологии, мы находимся во втором Петербургском периоде Пушкина, после Михайловской ссылки, где по сложившейся традиции, источником которой был и сам Пушкин, его муза стала приобретать все более жизнеподобные черты, напоминающие собою Пушкинский реализм. Однако, некоторые темы в творчестве Пушкина начинают разрабатываться, опираясь на романтические традиции. И в первую очередь, это касается темы поэта и поэзии. Напомним, что в творчестве Пушкина именно темы поэзии приобретают характер того мира, в котором может осуществиться высшая степень человеческой свободы. Именно поэтому эта романтическая традиция становится важной подпоркой для осуществления тех замыслов, о которых пойдет речь. Прежде чем завести разговор о конкретных Пушкинских произведениях, напомним, что в поэзии романтиков, в поэзии Пушкинских учителей (Жуковского, Батюшкина), у гражданских романтиков (Рылеева) и ближайшего лицейского друга Пушкина В.К. Кюхельбекера тема поэта и поэзии приобретала особенный характер. Она выходила за рамки представлений о том, что можно мыслить себе поэтам и поэтическим творчеством. Поэт под пером романтиков приобретал облик идеального человека, который по-своему воспринимает окружающий мир. Его поэтическое дарование – это не разговор о стихотворстве, это не разговор о писании стихов, это разговор об особом видении мира, об особом переживании мира, доступном отнюдь не всем. Поэты-романтики, безусловно, отделялись от толпы и превращались в достаточно одинокий, с одной стороны, а с другой – объединенный общим священным союзом круг людей, которые оказывались близки и родственны друг другу, скорее в таком духовном смысле. Не случайно, что Пушкин выбирает для развертывания темы поэта и поэзии некоторые метафорические ходы. В одном случае, перед нами возникает фигура поэта, метафорически представлена фигурой пророка, в другом случае – образом жреца. Между ними есть что-то общее, потому что и тот, и другой являются посредниками между миром богов и миром людей. Язык богов обычному человеку невнятен, потому что боги говорят на языке, недоступном обычному человеческому пониманию. Между миром божественного языка и миром людей с необходимостью возникает промежуточная фигура – фигура пророка, фигура жреца, миссия и цель которых сделать внятным и понятным тот язык хоть в какой-то мере, потому что до конца расшифровать и понять всю меру божественной идеи человеческому уму недоступно. Во всех Пушкинских стихотворениях сохраняется эффект недосказанности, некой тайны и недоступности обычному человеческому пониманию, потому что в концепции поэт сохраняет свою таинственность и непонятность обычному человеческому сознанию. Для того чтобы хоть как-то приблизиться к пониманию этих Пушкинских произведений, есть резон обратиться к прямым значениям и смыслам этих метафор, к которым обращается Пушкин.
Грамотному читателю XIX века, хорошо знакомому с библейской традицией, было понятно, что многие мотивы Пушкинского стихотворения восходят к тексту Ветхого Завета, а именно к книге пророка Исайи.
Поэтому есть резон обратиться к этому тексту, чтобы увидеть, что именно позаимствовал оттуда Пушкин и как он переработал текст данной книги. Есть также необходимость отметить то обстоятельство, что сама по себе фигура пророка в библейской традиции возникает неожиданным образом, в том смысле, что библейские пророки – это не какие-то выдающиеся личности, а обычные древнееврейские пастухи, на головы которых вдруг неожиданно сваливалась эта божественная миссия: идти и сказать еврейском народу необходимые слова Бога. Поэтому почти во всех библейских книгах обнаруживается один и тот же близкий сюжет, который нам знаком как избрание пророка. Это первое столкновение ничего не ожидающего человека с Богом. Именно это самое место и привлекло внимание Пушкина. Первое, что переживает Исайя, услышав голос Бога, это свою собственную нечистоту. Он, будучи обычным человеком, оказывается греховным, как минимум, первородным грехом. И когда он выясняет, что ему нужно нести Слово Божье, то первое, что он просит, это очистить его нечистивые уста от этого греха. И вот тогда появляется шестикрылый серафим, который берет уголь из жертвенника и прижигает им уста Исайи, снимая с него этот грех и делая возможным то, чтобы эти человеческие уста несли Слово Божье. А дальше Исайя слышит тот текст, который ему нужно нести к мятежному Израилеву дому: «Глазами смотреть будете и не увидите, ушами слышать будете и не услышите, ибо огрубело сердце народа сего, и не придут ко мне, чтобы я исцелил их» .
Рис. 2. Пророк Исайя (Дж.Б. Тьеполо) ()
Уже отсюда видно, что Пушкин какие-то мотивы этой книги использует в своем стихотворении, но в глубоко преобразованном виде.
Если речь идет о стихотворении «Пророк», то напомним, что в XIX веке в популярной хрестоматии, в которой печатались лучшие произведения русских поэтов, которую издавал Галахов,
это стихотворение однажды было напечатано с примечанием – Исаий. Пушкин действительно перерабатывает книжку «Пророк Исайя», намекая тем самым, что в своем стихотворении он вовсе не стремиться создать поэтический облик библейского пророка. Или, по крайней мере, не только это, потому что обстоятельства заставляют думать, что перед нами метафора поэта и его поэтического служения:
Духовной жаждою томим…
И это уже новость, потому что если на библейского пророка эта божественная миссия сваливалась неожиданно, то Пушкинский лирический герой томим духовной жаждою. А это значит, что последующая встреча с серафимом и Богом возникает как ответ на его духовную жажду, на его переживания, на нехватку духовной опоры, духовного смысла своей жизни.
Рис. 4. Шестикрылый серафим (М.А. Врубель, 1905 г.) ()
Тогда в ответ на духовную жажду ему навстречу посылается шестикрылый серафим. Этот персонаж из духовной иерархии единственный раз упоминается только в книге «Пророк Исайя». Тогда с Пушкинским пророком происходит некое преобразование. Легко заметить, что преобразование касается тех самых частей, которые вспоминает Бог, предлагая Исайю свою пророческую миссию – глаза, уши и сердце:
Перстами легкими как сон
Моих зениц коснулся он.
Отверзлись вещие зеницы,
Как у испуганной орлицы.
Моих ушей коснулся он,
–
И их наполнил шум и звон:
И он к устам моим приник,
И вырвал грешный мой язык,
И празднословный и лукавый,
И жало мудрыя змеи
В уста замершие мои
Вложил десницею кровавой.
И он мне грудь рассек мечом,
И сердце трепетное вынул,
И угль, пылающий огнем,
Во грудь отверстую водвинул.
Если у Исайи этот шестикрылый серафим углем все-таки прикасался к губам, то в Пушкинском стихотворении он вдруг оказывается вместо сердца. В конце концов, эта удивительная метаморфоза заканчивается тем, что перед нами возникает совсем парадоксальный образ трупа, человек оказывается уничтожен в своем неком природном, человеческом, натуральном качестве. Все его органы чувств изменились. С точки зрения пророческой книги, они оказались очищены. И тогда этот лежащий труп голосом Бога воскрешается:
«Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей».
И все равно остаются загадки. Одна из самых значительных это, конечно, то, что открылось пророку в процессе этого преобразования? Пожалуй, единственное место, которое что-то объясняет, это вот этот фрагмент:
И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полет,
И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье.
Казалось бы, перед нами некая картина мира, но обратите внимание, по крайней мере, то, что можно извлечь из Пушкинского текста, уже само по себе удивительно. Обычные люди все-таки видят море, а вот пророку открывается еще и «гад морских подводный ход», он видит морское дно. Обычный человек видит небо, а Пушкинскому пророку открывается ангелов полет, нечто выходящее за рамки человеческого зрения. Он видит некую картину мироздания сверху донизу. Причем как бы одномоментно, одновременно. Потому что когда мы смотрим на небеса, мы не видим, что происходит у нас под носом, под ногами, когда мы смотрим под ноги, мы не видим небес. И только пророку дана возможность видеть стереоскопическим образом одновременно все, что невозможно увидеть человеческому зрению. За всем за этим стоит еще одна более значительная библейская традиция. Видите ли, все мироздание – это творение Бога, в котором воплотилась его премудрость. Но опять же, в нашей обычной человеческой земной практике мы отнюдь не ощущаем нашу жизнь как исполненного божественного промысла, божественного смысла. Скорее наоборот, нам кругом видятся одни несоответствия, одни неприятности, зло, которое всякий раз мешает нам осуществить свою человеческую мечту. И нужно встать на какую-то странную, необычную позицию для того, чтобы через все несовершенство мира вот таким необычным, почти фантастическим образом, обнаружить за всем этим стоящую божественную гармонию и, разумеется, устыдиться своего собственного несовершенства. Более того, темой, которая пронизывает все это стихотворение от его начала до финальной строчки «Глаголом жги сердца людей», становится тема огня, тоже представлена разными метафорами. Сначала это шестикрылый серафим (с древнееврейского – огненный), потому что его функция как раз испепелять этим божественным огнем грехи мира. Это угль, пылающий огнем, который возникает вместо прежнего человеческого сердца в груди пророка. И наконец, миссией его – «глаголом жечь сердца людей». Становится понятно, что этот поэт-пророк должен производить с людьми почти такую же операция, какую произвел над ним серафим. Он должен заставить людей по-другому видеть, слышать, воспринимать окружающий мир. Но для того, чтобы это преобразование произошло, по существу каждый из нас должен убить в себе человека обычного и возродить духовного. В стихотворении «Пророк» все-таки его лирический герой ведет разговор от своего собственного имени «Я».
Когда речь идет о Пушкине и его произведениях, то в истории русской культуры и поэзии каждое из них могло сыграть свою собственную самостоятельную роль. То, что в Пушкинском творчестве выглядит вполне завершенным и гармоничным, в восприятии последующих поэтов могло разойтись в разные стороны. Имеется в виду, то обстоятельство, что, предположим, тема поэта и поэзии, развернутая в стихотворении «Пророк», в дальнейшем послужило развитию того направления в русской поэзии, которое принято называть гражданской поэзией. Оно и понятно, потому что в данном случае поэт выступал в качестве общественного деятеля, смысл деятельности которого заключался в попытке переделать окружающий мир. И это вполне вписывалось в определенную традицию, на которую тоже опирается Пушкин. В первую очередь, это традиции гражданской поэзии, гражданского романтизма (традиции Рылеева) и его лицейского друга Кюхельбекера, который в этот момент (в 1826 году) уже осужден по делу декабристов, и дальнейшая его судьба пока не определена. А с другой стороны, стихотворение «Поэт и толпа» окажется неким символом и основанием для развития диаметрально противоположного направления в развитии русской поэзии, того направления, которое мыслило себя и выстраивало себя в прямой оппозиции к социально значимому пониманию поэзии поэта. Это так называемое чистое искусство. И единственным в нашей традиции авторитетом и идеальным воплощением поэта в чистом его виде окажется поэзия А.А. Фета:
Не для житейского волненья,
Не для корысти, не для битв,
Мы рождены для вдохновенья,
Для звуков сладких и молитв.
Именно эти строчки станут своего рода поэтическим символом всего творчества Фета.
А вот в стихотворении «Поэт и толпа» перед нами возникает несколько другая ситуация, иная картина. Это не лирический монолог, который разворачивается как бы от имени лирического персонажа. Это некая драматическая сценка, которая постает теперь уже в виде диалога, представленного, с одной стороны, жрецом, а с другой стороны, вот этой самой непросвещенной толпой. Более того, эту самую драматическую сценку Пушкин рисует, опираясь теперь на другую традицию – не ветхозаветную, не библейскую, не христианскую, а традицию античную, в данном случае грекоримскую. Это не случайно, потому что именно античность породила это особо культурное явление, которое принято называть диалогом. Поэтому не случайно этот диалог разворачивается между этими персонажами. Тема этого диалога с внешней точки зрения вроде бы как разворачивается в связи с тем, что обсуждается здесь песня жреца. Нужно полагать, что все-таки он передает некий голос, некую волю Бога, которую пытается передать людям. А с другой стороны, этот голос и эта песня оказываются толпе невнятными:
Поэт по лире вдохновенной
Рукой рассеянной бряцал.
Он пел
– а хладный и надменный
Кругом народ непосвященный
Ему бессмысленно внимал.
С одной стороны, внимает, а с другой – бессмысленно, потому что не понимает, что поет. Но эта бессмысленная толпа пытается разобраться, в чем дело, пытаясь осмыслить в своих человеческих категориях то, что происходит на ее глазах:
И толковала чернь тупая:
«Зачем так звучно он поет?
Напрасно ухо поражая,
К какой он цели нас ведет?
О чем бренчит? чему нас учит?
Зачем сердца волнует, мучит,
Как своенравный чародей?
Как ветер, песнь его свободна,
Зато как ветер и бесплодна:
Какая польза нам от ней?»
Толпа пытается вытянуть один из критериев, по поводу которой можно было бы осмыслить песнь поэта, – польза. И вдруг в ответ слышит:
Молчи, бессмысленный народ,
Поденщик, раб нужды, забот!
Несносен мне твой ропот дерзкий,
Ты червь земли, не сын небес;
Тебе бы пользы всё - на вес
Кумир ты ценишь Бельведерский.
Ты пользы, пользы в нем не зришь.
Но мрамор сей ведь бог!.. так что же?
Печной горшок тебе дороже:
Ты пищу в нем себе варишь.
Становится понятно, что цель поэзии вовсе не польза, а какая-то другая. Какая пока не совсем еще понятно. Тогда вновь не унимается непросвещенная толпа. Ей все равно не дано будет понять, в чем дело. Она тогда попытается извлечь из этой песни поэта некий урок:
Нет, если ты небес избранник,
Свой дар, божественный посланник,
Во благо нам употребляй:
Сердца собратьев исправляй.
Мы малодушны, мы коварны,
Бесстыдны, злы, неблагодарны;
Мы сердцем хладные скопцы,
Клеветники, рабы, глупцы;
Гнездятся клубом в нас пороки.
Ты можешь, ближнего любя,
Давать нам смелые уроки,
А мы послушаем тебя.
Удивительное признание со стороны толпы. Во-первых, вдруг выясняется, что вся она наполнена кучей пороков, но совсем не возражает против того, чтобы поэты исправляли эти самые пороки. Все равно тема того, что какая-то польза, какой-то смысл в этой бессмысленной песне должен быть обнаружен. И вдруг в ответ поэт произносит нечто неожиданное:
Подите прочь
–
какое дело
Поэту мирному до вас!
В разврате каменейте смело,
Не оживит вас лиры глас!
Душе противны вы, как гробы.
Для вашей глупости и злобы
Имели вы до сей поры
Бичи, темницы, топоры;
– Довольно с вас, рабов безумных!
Во градах ваших с улиц шумных
Сметают сор,
– полезный труд!
–
Но, позабыв свое служенье,
Алтарь и жертвоприношенье,
Жрецы ль у вас метлу берут?
Не для житейского волненья,
Не для корысти, не для битв,
Мы рождены для вдохновенья,
Для звуков сладких и молитв.
Только в самом последнем ответе поэта возникает отсылка его к фигуре жреца, к фигуре посредника между миром Богов и миром людей. Возникают символы этого жреческого служения – алтарь, жертвоприношение. И если вам не понятно, в чем смысл божественного дела жреца, то в его обязанности вовсе не входит непросвещенной толпе растолковывать это. Загадка все равно остается неразгаданной, если только не представить себе самого очевидного. Цель поэзии – поэзия, цель художества – художество, самодостаточного внутри себя, не требующего никакого оправдания для своего существования.
История создания стихотворения «Пророк» сама по себе может выглядеть в качестве отдельной истории. Напомним, что Пушкин написал это стихотворение, когда до него дошла весть о восстании декабристов. Сидя в Михайловском, ему было известно о готовящемся восстании от приехавшего его однажды навестить И.И. Пущина. Поэтому когда известие о восстании дошло до Пушкина, то ближайшие Пушкинские друзья, находящиеся в гуще событий, сообщали ему о событиях, которые разворачивались в Петербурге. Было очевидно, что львиная доля декабристов, рассказывая Николаю I о том, откуда они извлекали свои вольнолюбивые идеи, совершенно откровенно называли Пушкина, цитировали его стихи. Поэтому, как могла развернуться дальнейшая Пушкинская судьба, для самого Пушкина была проблемой и загадкой. И вот по этому случаю он и сочиняет «Пророка», ведь толчком к написанию этого стихотворения станет известие о трагическом поражении восстания декабристов, о Пушкинских друзьях, пострадавших в этой истории. Тут есть резон вспомнить Кюхельбекера, в творчестве которого образ поэта в первую очередь соприкасался с обликом пророка и традицию которого продолжает Пушкин. В общем, Пушкин готовил достойный ответ императору. Правда, попозже многие конкретные исторические обстоятельства, связанные с созданием этого стихотворения, были исключены Пушкиным из текста «Пророка», и сам он приобрел более широкий, универсальный, символический смысл, чем сама история.
Перед нами два стихотворения с двумя диаметрально направленными идеями поэта и поэтического служения. Если в стихотворении «Пророк» поэт, выполняя божественную миссию, должен «глаголом жечь сердца людей», т. е. выполнять общественно значимое дело по исправлению людей, то в случае со стихотворением «Поэт и толпа» перед нами вырисовывается диаметрально противоположная ситуация. Речь идет о художестве как таковом, которое существует в виде, не требующем никакого дополнительного оправдания для своего существования. Напомню, что, с точки зрения Пушкина, это необязательно воспринимать как некое противоречие, которое с трудом разрешается самим поэтом. В действительности и та, и другая тема однажды соединятся в одном месте. Это будет знаменитое стихотворение «Я памятник себе воздвиг нерукотворный»,
Рис. 6. Автограф стихотворения «Памятник» ()
где бессмертие поэта и его дела будет представлено в виде славы:
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.
Потому что понятно, что поэты в первую очередь оценят то самое художественное мастерство, тот самый высший аристократизм художника, который с блеском разворачивается в поэтической форме Пушкинских произведений. А вот что касается слуха, который пройдет по всей Руси, то эта великая Русь будет ценить поэта совсем за другое. За то:
Что в мой жестокий век восславил я Свободу
И милость к падшим призывал.
Не случайно «Памятник» завершится удивительным соединением христианской традиции и античной:
Веленью божию, о муза, будь послушна.
О том, как развивалась тема поэта и поэзии в других, более поздних произведениях Пушкина мы поговорим попозже.
1. Сахаров В.И., Зинин С.А. Русский язык и литература. Литература (базовый и углубленный уровни) 10. М.: Русское слово.
2. Архангельский А.Н. и др. Русский язык и литература. Литература (углубленный уровень) 10. М.: Дрофа.
3. Ланин Б.А., Устинова Л.Ю., Шамчикова В.М. / под ред. Ланина Б.А. Русский язык и литература. Литература (базовый и углубленный уровни) 10. М.: ВЕНТАНА-ГРАФ.
1. Русская литература и фольклор ().
1. Проведите сравнительную характеристику некоторых стихотворений разных авторов XVIII-XIX ст. и расскажите, в чем новшество и особенность темы поэта и поэзии в творчестве Пушкина.
2. Проанализируйте стихотворения Пушкина («Пророк», «Поэт и толпа») с точки зрения их образности.
3. *Исходя из проанализированных стихотворений Пушкина, напишите сочинение-размышление на тему: «Качества личности, которыми должен обладать истинный поэт».
